Книга и фильм несколько отличаются и некоторые из комментариев будут касаться только книги, или только фильма. Ну, поехали.
В первых кадрах фильма вы видите Катю: крупная, видная девица в экстремально короткой юбке и обтягивающей маечке без лифчика, сисястая и губастая, гордо вышагивает по улицам родного города — да так, что попу ее из-под юбки даже высматривать не надо — сама в глаза лезет. Как выясняется позже, провинциальная секс-эпил учится в консерватории (или музыкальном училище) на кого бы вы думали — на дирижера. Если уж так наряжена будущая дирижер, то как тогда там одеваются проститутки — в трусах ходят? Я смотрела на Катю и вот не верила, что она невинная и чистая — несмотря на светлые цвета ее одежды, создавалось впечатление, что девица она бывалая. И вообще, мудрый-разумный дедушка мог бы и подсказать, что ходить в такой юбке в России 90х — это просто напрашиваться на изнасилование.
На внешнем виде проблемы с Катей не заканчиваются. Как она могла не знать хотя бы примерно, что из себя представляет ее бывший одноклассник? Тем более если она прожила с ним всю жизнь в одном дворе? Проведя детство и юность в очень маленьком городе, я могу сказать, что если ты не слепая, не глухая и не сумасшедшая, ты знаешь наверняка, что Иванов из второго подъезда тайком пьет за кустами водку, а Петров тайно влюблен в девочку из параллельного. И уж точно в районе маленького города все бы знали о дебошах каждую среду и о женщинах, которых приводили к себе парни в «женский день». Поэтому я просто не могла поверить, что Катя так легко «купилась» на историю об одиноком дне рожденья и пошла пить шампанское с тремя мужиками. Ну не пять же ей лет в конце концов.
Вторая моя проблема и с романом, и с книгой была концептуальная. Черно-белое все вышло и у писателя, и у режиссера. Читая Пронина, я то и дело морщилась от пассивно-агрессивных высказываний в сторону тех, кто «захватил» Россию драгоценную, тех, «со странными фамилиями» (это прямо из текста!). Что за странные фамилии? Подозреваю, что автор, как и большинство русофилов, подразумевал фамилии еврейские. Дальше идут нескончаемые отповеди по поводу «новых русских» и того, как все развалилось. При этом писатель, сам того не замечая, рассказывает, почему все так развалилось через маленькие детали — например, на протяжении романа то и дело упоминаются игроки в домино, которые сидят во дворе целыми днями. Ну если так все плохо, то почему бы не перестать играть в домино и не пойти сделать что-то вместо того, чтобы обвинять евреев, американцев и всех, кто зарабатывает хоть какие-то деньги, в своих проблемах. Или вот еще хороший пример: оказывается, игроки в домино то и дело ходят пописать в кустики. Сидя во дворе собственного дома. Хм, и почему такая грязь на улицах? И почему везде мочой воняет? Удивительно. Наверно, это таджики напортачили.
В фильме акцент больше идет на новообразовавшуюся классовость, хотя и тут сохраняется упор на национальные черты. Милиционер Галкина — хороший, с чисто русским простецким лицом. Герой Ульянова — несгибаемый фронтовик, тоже по дефиниции хороший. Катя Афонина — опять-таки славянский тип, русые волосы, светлые глаза. Все очень бедные, практически нищие, но хорошие — аж тошно. Три бандита: ну, тут и стараться особенно не надо было. Невозможно симпатизировать гнусным насильникам. Однако Говорухин решил, что факта изнасилования недостаточно и добавил еще отрицательных черт, слепив из героев расхожие стереотипы: «нового русского», «вшивого интеллигента», и «папенькиного сынка». А ведь можно было дать им такую неоднозначность, такой потенциал, пускай и совершенно негативный! Нет, все просто и понятно, как отрезок. И поэтому скучно, неприятно, неправдоподобно, ведь в реальной жизни не бывает ни черного, ни белого — иллюзия их, как на картинах импрессионистов, создается через смешивание всех остальных красок, и цвета эти никогда не бывают совершенно чистыми.
«Ворошиловский стрелок» считается классикой русского кино и получил огромное количество положительных отзывов на Имхонете и КиноПоиске — однако мне кажется, что популярность не совсем заслуженна. Популярен не фильм, а идея: мы хорошие, «они» плохие, поэтому за обиду дозволен любой самосуд, потому что «они» сильнее и их больше. И надо «их» вырезать и убирать. «Они» понятие заведомо абстрактное, даже если опираться на фильм — сама стереотипность выбранных типажей наталкивает на мысль об их нереальности и ненастоящести. Герои Говорухина шаблонны — поэтому так легко, используя их, построить ложную, но простую и аппелирующую к массам, модель зла и добра. Такая модель всегда будет работать: над нею не надо думать, надо только разделить мир на «своих» и «чужих», и начать активно «чужих» ненавидеть, относя даже такие преступления, как групповое изнасилование, к следствиям классового и этнического неравенства.